ДМКД — история крупнейшего металлургического предприятия Украины (период Второй Мировой войны)

В 1941 году, не смотря на то, что Восточная Европа уже почувствовала всю мощь агрессии немецко-фашистских захватчиков, начался для Днепродзержинска спокойно и даже оптимистически. Угрозы нападения Германии не чувствовалось, ведь между будущим врагом и СССР существовал твердый и обязывающий договор. Поэтому сообщение о войне стало настоящим шоком для горожан. Рабочие металлурги в спешке составили группу добровольцев. Большинство из них работали на Днепровском заводе и в составе 500 человек они отправились на фронт. Большинство из них так и не вернулись на свои рабочие места…

Неожиданная новость

Начало 1941 года стало достаточно успешным для Днепровского металлургического завода. Как всегда, он работал на полную мощь и перевыполнял все мыслимые и немыслимые планы. В начале года завод наградили за победу в соревновании за лучшее использование мощностей агрегатов. Коллективу было вручено переходящее красное знамя Наркомчермета и ЦК профсоюза металлургов, присвоено звание «Лучший металлургический завод Советского Союза». Коэффициент использования полезного объема доменных печей в первой половине года составил 0,92. Съем стали с квадратного метра пода мартеновских печей составлял 5,61 тонны. Производительность прокатных станов по сравнению с 1927 годом возросла в три раза.

15 мая в газете «Коммунист» был опубликован призыв металлургов Днепровского завода досрочно выполнить план 1941 года.

Однако уже совсем скоро планы поменялись коренным образом. Германия 22 июня, не дожидаясь рассвета, начала наступление. То, что происходило на фронте, сейчас уже не является секретом. Паника, предательства, неразбериха, Сталин не мог поверить, что немцы посмели напасть на Советский Союз не смотря на договор и отношения между странами на политической арене. Наступление немцев было стремительным, а оборона СССР просто была не готова к такому развитию событий. Это привело не только к колоссальным жертвам и огромному числу попавших в плен к врагу, но и к тому, что немцы за несколько недель сумели продвинуться далеко вглубь страны. Необходимо было срочно мобилизовать силы, собрать урожай, подготовить оборону. На фронт начали собираться лучшие рабочие силы завода имени Дзержинского.

Константин Грушевой в книге «Тогда, в сорок первом» пишет: «Вначале дали Днепродзержинск. Телефонистка немедленно соединила с дежурным по горкому партии. Сообщив о начале войны, я попросил его тот час передать первому секретарю горкома А.Е. Сидорину, чтобы немедленно позвонил в обком… Совещание мы решили созвать в 14-15 часов».

В 12 часов 22 июня по радио прозвучало : «Передаем выступление заместителя Председателя Совета Народных Комиссаров Союза ССР и народного комиссара иностранных дел…»

Спустя два часа у центральной проходной ДГЗ состоялся митинг. А 23 июня началась мобилизация. 26 июня вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР об увеличении продолжительности рабочего дня и об отмене плановых отпусков на время войны. В этот же день ЦК КП (б) У и СНК УССР отправили распоряжение «Об исключительной организованности в подготовке и проведении сбора урожая 1941 года», в котором указывалась необходимость максимального привлечения к уборке всего сельского населения, включая стариков и детей. Было в нем предусмотрено и применение ручного труда, подготовка трактористов и комбайнеров из числа женщин и подростков.

С завода на фронт

27 июня Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение об усилении партийного политического влияния в РККА, обязывающее 12 обкомов партии в трехдневный срок отобрать и направить в армию в качестве политбойцов коммунистов и лучших комсомольцев в количестве, пропорциональном составу партийных организаций. Предписывалось провести для них при военных и военно-политических училищах двухнедельные или месячные сборы, а затем сформировать роты и направить на наиболее опасные участки фронта, распределяя группами по 15-20 человек в роту.

2 июля в Днепропетровской области приступили к выполнению этого решения. 3 июля 250 коммунистов и 250 комсомольцев Днепродзержинска были зачислены «в счет 500». Зачисляли в него исключительно добровольцев. Большинство из них работали на ДГЗ.
Николай Ктитарев в очерке «Їх проводжало все місто», конечно, умолчал о разнарядке. Он пишет, как поздно вечером в кабинет секретаря горкома партии Сидорина зашел взволнованный секретарь горкома комсомола Владимир Воробьев, сообщивший об инициативе комсомольцев «Дзержинки» создать комсомольский отряд металлургов. При этом совершенно не вяжется то, что еще 22 июня была сформирована целая дивизия из добровольцев, один из полков которой состоял из металлургов. Военкомат предпочел действовать, согласно имеющемуся плану мобилизации, не воспользовавшись патриотическим порывом народных ополченцев. Анатолий Ефимович Сидорин, якобы, поддержал инициативу комсомольцев, но при этом предложил организовать партийно-комсомольский отряд. И уже на следующий день началось его формирование.
Якобы, Сидорин и Воробьев решили назначить командиром этого отряда лейтенанта милиции Беседова, сына первого председателя совета рабочих депутатов. В описании событий Ктитаревым фигурирует эта фамилия без имени. Но ни в одном документе или воспоминаниях не удалось найти упоминание о нем.

Проводы отряда совпали (или были все же назначены не случайно) с выступлением 3 июля по радио Председателя Государственного Комитета Обороны И. В. Сталина. В этот день впервые он назвал эту войну великой отечественной, подчеркнув, что эта война – не только ликвидация опасности, нависшей над страной, но и помощь всем народам Европы.
«Товарищи! Наши силы неисчислимы. Зазнавшийся враг должен будет скоро убедиться в этом. Вместе с Красной Армией поднимаются многие тысячи рабочих, колхозников, интеллигенции на войну с напавшим врагом. Поднимутся миллионные массы нашего народа. Трудящиеся Москвы и Ленинграда уже приступили к созданию многотысячного народного ополчения на поддержку Красной Армии. В каждом городе, которому угрожает опасность нашествия врага, мы должны создать такое народное ополчение, поднять на борьбу всех трудящихся, чтобы своей грудью защищать свою свободу, свою честь, свою родину — в нашей отечественной войне с германским фашизмом».

Автор первого очерка о батальоне, к сожалению, допустил еще одну неточность, описывая, как под «жарким кавказским солнцем изучали азы военной науки», а после прослушивания обращения Сталина к народу поклялись на собрании умереть, но уничтожить врага, после чего ежедневно шагали учиться рыть в неподатливом кавказском грунте окопы.

Почтовая карточка

Прошло 30 лет со дня публикации «Їх проводжало все місто» бывшего председателя Днепродзержинского исполкома Н. М. Ктитарева в газете «Дзержинец». Иван, старший брат Николая Михайловича, был в числе тех добровольцев, которых со стадиона «Сталь» провожали на станцию Баглей. Спустя 5 лет, в 1986-м, журналист В. Зеленский спрашивал со страниц той же городской «Кто они, неизвестные герои?» Владимир Антонович Зеленский нашел оставшихся в живых нескольких бывших политбойцов. По результатам поиска следов своего исчезнувшего без вести отца он написал книгу «Гомельский рубеж. 1941 год», отрывки из которой печатались в «Дзержинце» в апреле-мае 1989 года.
Благодаря поддержке Николая Михайловича, была создана поисковая группа, занимавшаяся сбором сведения о батальоне. У ворот воинского мемориала на ул. Скалика установлена урна с землей белорусского села Поколюбичи, где принял бой «чеченский батальон», защищая Гомель.

Кажется, что собрано немало сведений. Но и спустя 70 лет, уже внуки и правнуки, продолжают поиск.

Ушли, и больше не вернулись…

Вернемся в далекий июль 1941-го. Отряд добровольцев был направлен на сборы в военное пехотное училище им. Ворошилова в Грозный. Им выдали старого образца обмундирование политсостава РККА, которое осталось на складах. Гимнастерки с синими галифе с красными кантами. Такие же канты были на пилотках. Надо же было как-то обозначить политбойцов, которые, по сути, ничем не отличались по своему статусу от рядовых. А синие офицерские галифе еще и послужили поводом для насмешек на передовой, где добровольных помощников политруков в самом начале прозвали «синештанниками». Это потом, когда они показывали примеры личного мужества и героизма, к ним изменилось отношение. В одном из писем, которые хранятся в архиве, доброволец, подробно описывая жизнь на сборах, будто предчувствуя судьбу, советует жене продать отосланную посылкой гражданскую одежду. Спрашивает: получила ли она причитающуюся ему зарплату за июнь и в самом конце просит выслать хотя бы 3 рубля на конверты, потому что денег нет.

Письмо жене

О том, что политмобилизация проводилась в спешном порядке, свидетельствуют и документы, найденные Н. А. Цыганок в архиве ДМК. Расчет оформлен неделей позже. А, может быть, так дирекция завода хотела материально поддержать семьи, оставшиеся без кормильцев. Ведь они тогда зачастую были многодетными.

В Грозный вместе с днепродзержинцами прибыли 245 добровольцев-криворожан и 212 никопольчан, мобилизованных 2 июля.

Спустя месяц, в первых числах августа два эшелона прибыли на станцию Ново-Белицу под Гомелем, где 6-я армия сдерживала наступление немцев. Сейчас историки утверждают, что эти события изменили ход осуществления плана «Барбаросса», потому что Гитлер отдал приказ повернуть танки Гудериана из-под Смоленска на Гомель, совершив непоправимую ошибку.

Политбойцов не стали распределять по ротам, как было задумано. Рот уже не было. Как свидетельствуют боевые донесения, ставшие доступными благодаря оцифровке документов Центрального архива Министерства обороны РФ, ополченцы и коммунистический отряд, прибывший из Грозного, были последним резервом при обороне Гомеля.

Моей жене, деткам Иночке, Вовочке, Васе. Шлю Вам свою карточку на долгую, долгую память. В случае — ваш папа погибнет, не забывайте… 27 июля 1941 г. Это — строки письма политрука В. В. Лысенко.

Преподаватели училища, которые должны были вернуться назад, возглавили роты и взводы. Майор Черный стал командиром первого, а старший лейтенант Ковалев – второго батальона. «Чеченский отряд» поступил в распоряжение подполковника Маневича, который встретил войну в Брестской крепости, а в августе возглавил гомельское ополчение. «Отряд коммунистов под командованием подполковника Маневича вышел в направлении Семеновки», — сообщается в донесении 15 августа. Спустя сутки: «Отряд Маневича мужественно защищает рубеж Калиновки, Еремино, Красное, Урицкое».
«На фронте Поколюбичи-Еремино- Красное-Урицкое держит оборону 67-й корпус в составе: отряда под командованием подполковника Маневича (1210 штыков, 76-мм батарея), особый противотанковый отряд фронта, разведывательные батальоны 154-й и 167-й стрелковых дивизий, 560-й гаубично-артиллерийский полк в составе 5 батарей», — сообщение 18 августа.

Комбриг 67-го корпуса докладывает штабу фронта: «По всему фронту противник перешел в наступление. Перед фронтом отряда Иванова противник силой до батальона пехоты с танками овладел Поколюбичи. Отряд, ведя сдерживающий бой, отходит на Прудок (село в предместье Гомеля – авт.) Для усиления отряда выброшен особый отряд в составе одной стрелковой роты и батареи 45-мм (5 ор.) Перед фронтом отряда Маневича на Лопатино наступает до роты танков с пехотой. С Пыхач на Костюковка 17.00 наступает 400 мотоциклистов с конной группой. Направление Семеновка на рубеже Кобылянка (отряд Смолкина) сильный артиллерийский и минометный огонь. Отряд подполковника Вальтера занимает рубеж Старо-Белица… Штаб 67 СК не прибыл, средств управления у меня в отрядах нет. Прошу поставить задачу ВВС на уничтожение противника, наступающего из Поколюбичи на Прудок и Лопатино. Усилить пополнение отрядов новым составом и оружием». Где полки? Где дивизии? Остались отряды.

Жительница с. Прудок, которая была тогда ребенком, вспоминает, что немцы повесили над позициями защитников города аэростат, с которого координировали артиллерийский огонь, а на позициях бойцов все время появлялась какая-то женщина в красном платье, которую затем расстреляли как немецкую лазутчицу. Запомнила на всю жизнь как раненный боец забежал в сени, в руках у него была краюшка хлеба, которую он жадно жевал. «Так и умер с этой горбушкой», — не забывается. Как и слова деда, который, хороня бойца, бросил в могилу пилотку: «Носи», хлеб – «Ешь».

«Противник, обойдя отряд Маневича, 19 августа достиг восточной и западной окраин Гомеля. За город ведутся упорные бои», — последнее донесение о защите города. Ночью он будет оставлен.

27 августа 1941 года в газете «Красная Звезда», на страницах которой был Указ о награждении орденами и медалями пограничников, генерал-майор Березовский отметил роль отряда Маневича в обороне Гомеля.

В 1961 году под Поколюбичами был установлен памятник в честь защитников города.
Увы, нет там имен бойцов украинского коммунистического отряда, в/ч 957.

Раненного Николая Ревякина подобрали крестьяне, выходили. Ослепший он добрался до Днепродзержинска, принеся горькие известия для сотен семей. Попал в окружение Афанасий Агарков, но после возвращения в город был арестован по доносу и судьба его неизвестна.

Запрос 1955 года

Федор Филоненко прошел путь от Гомеля до Сталинграда, дожил до Победы. Криворожанин Анатолий Срибник, родом из Бреста, продолжит сражаться в партизанском соединении. Никопольчанин Александр Руднев, оставшись без ноги, будет бороться с врагами в гомельском подполье. О судьбе Ивана Ктитарева уже после войны рассказал в письме белорус, похоронивший его у себя на огороде: «Три дня не пропускали наши в село немцев. Те окружили их танками, никого не оставив в живых». Пришло письмо из Поколюбичей и в семью Луки Яковлевича Грущинского, работавшего в заводоуправлении ДГЗ, вместе с открыткой, где был днепродзержинский адрес. В нем сообщалось, что колхозное пшеничное поле было усеяно пилотками погибших. Никто их не хоронил. Засыпали землей в окопах и воронках. Один из жителей насобирал целый сундучок документов, но пропали они в 1943-м, когда немцы сжигали крестьянские дома.
Только в 1945-м будет освобожден из плена Сергей Школьный. С оставшимися в живых защитниками Гомеля, из которых был сформирован 168 стрелковый полк (всего 400 бойцов!), дойдет с боями до Пирятина Семен Красов. В мае 1945 года его освободят из шталага. Под Лубнами попадет в плен Григорий Глубокий. Погибнет в Освенциме в ноябре 41-го Василий Алябьев.

Карточка военнопленного Алябьева

15 августа попадет в плен Николай Пасько, освобожденный в Кенигсберге. Ему суждено будет побывать еще и в ГУЛАГе. Не удивительно. Не было доверия побывавшим в плену. Напротив фамилии никопольчанина Семена Ивлева, воевавшего в батальоне майора Черного, при освобождении из плена в графе «партийность» запишут – бывший член ВКП (б). Владимира Головнева, дошедшего с боями до Нежина, где в сентябре попал в плен, в донесении об освобождении из плена чья-то недрогнувшая рука «исключила» из списков членов ВЛКСМ, записав при этом местом службы «особый коммуник. отряд».

Донесение об освобождении Головнева

И это только несколько фамилий добровольцев из грозненского отряда!

Сотням было уготовано стать «в списках не числившимися». Их женам, чтобы получить пособие на детей, придется отдавать военкоматам в качестве доказательства прохождения службы в действующей армии открытки с адресом грозненского почтового ящика 50. Просмотрела десятки донесений Днепродзержинского ГВК послевоенного периода, уточняющие потери. « Письменной связи не было. Воинский адрес неизвестен». Почему-то никто не пытался установить куда были направлены политбойцы из Грозного. Хотя при этом, оценивая роль 94 тысяч мобилизованных по партпризыву, Главное политическое управление РККА докладывало ЦК ВКП (б) в октябре 1941, что «…они сыграли исключительную роль в укреплении частей Красной Армии».

Собирая документы и материалы о судьбе украинского батальона, не раз вспоминала сказанное Вадимом Шефнером:

О чем историк умолчал стыдливо, 
Минувшее не вычерпав до дна,
О том на полках старого архива,
Помалкивая, помнят письмена.

Когда-то в Гомельском военном музее была экспозиция, посвященная защите города в 1941 году ополченцами. Сейчас ее нет. Были фамилии на плитах памятника в Поколюбичах. Исчезли. Рассказывают, что в Центральном архиве МО РФ в Подольске еще с 1941 года лежат ящики с документами, в которых, возможно, хранятся ответы на многие вопросы по судьбам пропавших без вести отрядов, батальонов, полков и дивизий.

Памятный знак в память погибших добровольцев

Страшная беда заставила забыть про успехи завода, про планы и нормы. Трагедия всего народа стала и трагедией для Днепродзержинских металлургов. Ударная сила завода была вынуждена сражаться за свободу народа. Но не смотря на колоссальные потери, на весь ужас войны, необходимо было идти вперед.

Страна восстановилась, и не последнюю роль в этом сыграло и мужество простых рабочих, которые снова трудились на благо производства и жизни всего государства. Днепровский завод выстоял и спустя годы восстановил былую мощь, что является огромным героизмом как для самого предприятия, так и для всего Днепродзержинска, который рос и развивался долгие годы благодаря своей металлургической основе.

Людмила Глок, специально для газеты «Событие». Оригинал статьи тут.