Максим Голосной: «Я твой страна режим шатал»

Автор знаменитого бигборда с бабушкой и котом, бывший сельский голова Елизаветовки Максим Голосной рассказал Gorod.dp.ua о том, как он судится с прокурорами, почему его назначили «особо опасным преступником» и как победить систему.

В свои 32 года Максим Голосной успел увидеть власть изнутри, прославиться на всю Украину нашумевшим бигбордом и выиграть несколько судов против чиновников и правоохранителей. Максима объявляли в розыск и пытались осудить по двум уголовным делам, но преследования его не испугали, а наоборот добавили азарта — сейчас он судится с генпрокуратурой, областной милицией и областным прокурором, и планирует продолжать рушить систему и дальше.

— Максим, когда вы стали сельским головой Елизаветовки, вам не было еще и тридцати. Вы были молодым архитектором, зачем пошли во власть?

— Если честно, мне было интересно «порулить». Я баллотировался, грубо говоря, «по приколу»: получится — хорошо, не получится — и ладно. Предвыборные листовки печатал на принтере, сам же их раздавал. А на одном из бигбордов висела моя свадебная фотография: «отрезал» маму, папу и жену, зарисовал в фотошопе бокал шампанского и получилось серьезное лицо. Наверное, всю серьезность происходящего я впервые осознал в день самих выборов — тогда ко мне подошла пожилая женщина и сказала «Так это ты Голосной? Я три дня на коленках молилась, чтобы ты в нашем селе победил и что-нибудь хорошее сделал!». Когда тебе такое говорит чужой человек, и ты понимаешь, что он доведен до отчаяния, и что он тебе верит — это удивительное чувство. Первая мысль была «Куда я полез?». Когда меня объявили победителем, я несколько дней не мог понять, что нужно делать и как стать таким головой, чтобы не подвести народ.

— Почему именно Елизаветовка? Ведь вы родом не оттуда…

— В Днепропетровской строительной академии, которую я закончил в 2005 году, я писал диплом по сакральной архитектуре и делал проект реставрации церкви в Петриковке. Так меня впервые занесло в Петриковский район, я сразу обратил внимание, какая там разруха. Стало интересно — можно ли что-то изменить, и я начал клеймить позором людей, которые мешали жить простому народу, то есть властей. Кстати, первый бигборд, который я повесил в селе, стал причиной трех аварий с участием правоохранителей. На белом фоне было написано «Коп’як — миша, прокурор — криша». Копьяком еще с деда-прадеда прозвали тогдашнего сельского голову. А предыстория этого бигборда в том, что в Елизаветовке решением сельсовета было выделено более 8 земельных участков, документ подписан сельским головой, но 10 из 16 депутатов говорили, что никогда за это не голосовали. Прокурор же решил, что у депутатов амнезия и не нашел состава преступления.

Я специально выбирал бигборд, который принадлежит человеку, живущему подальше, на Западной Украине. В первый день сотрудники прокуратуры засмотрелись на надпись и врезались в Жигули, на второй день милицейская машина выехала на «встречку» и зацепила автобус, а третья вообще улетела в кювет. Через три дня мне позвонил владелец бигборда, сказал, что ему угрожают, и бигборд придется снять.

— И вот вы оказались «первым человеком на селе». С чего начали свою работу?

— Первым делом я посоветовался с батюшкой и принял православную присягу. Поискал в библиотеках тексты старинных православных присяг на веру и верность. Я понял, что соблазнов на такой должности много, можно обмануть себя, народ, собеседника, но Бога не обманешь. Текст согласовали с Иринеем и он дал свое благословение на принятие этой присяги. Насколько я слышал, данный текст присяги был рекомендован мэру Днепропетровска Ивану Куличенко и мэру Днепродзержинска, но они отказались ее принимать.

Я поставил себе цель сделать образцово-показательное село. Благодаря наличию крупных предприятий, село по бюджету было одним из самых богатых в регионе, но по факту оно было нищим. Десятилетиями область забирала из бюджета Елизаветовки практически все деньги, и депутаты единогласно за это голосовали. Я объяснил депутатам, что все зависит только от нашего решения и мы должны работать на благо своей громады, принял участие в разработке бюджета села и на сессии мы приняли решение никому ничего не давать.

— Было, наверное, колоссальное давление из области?

— Конечно было, но я на все плевал. Моя должность выборная и, если почитать законодательство о местном самоуправлении, мне даже Президент ничего приказать не может. Но потом стали происходить странные вещи: я главный распорядитель средств бюджета, и, по идее, бюджетные средства могут тратиться только по моей подписи, но деньги со счетов начали исчезать в автоматическом режиме: от 30 до 70 тысяч в месяц. Я обзванивал все инстанции, но не мог понять, что происходит. Тогда я нашел выход: начал тратить деньги быстрее, чем их успевали списывать: сделал дороги, отремонтировал все памятники ВОВ, сделал ремонт садика и детской площадки. Такая самостоятельность не понравилась власти и началось давление со всех сторон. Любые мои позитивные новации не приветствовались. К сожалению, система построена так, что любой чиновник в первую очередь думает о том, где бы заработать. В результате я проработал сельским головой всего 10 месяцев, но получил бесценный опыт.

— Сложно было молодому архитектору вникать в юридические тонкости и работу государственной машины?

— Конечно, когда ты молодой-зеленый приходишь во власть, нет никаких курсов по подготовке, никаких ликбезов. Раз — и ты голова села, у тебя несколько тысяч жителей, куча предприятий на территории и несколько тысяч гектаров земли — занимайся. Причем, сотрудничать и помогать никто не заинтересован. Однажды мне предстояло принять неоднозначное решение по земле. У меня, как у головы села, не было никакого консультационного юридического органа, поэтому я позвонил в прокуратуру района, хотел посоветоваться. Говорю мол «Здравствуйте, я сельский голова Елизаветовки, вот у меня такое решение — подскажите, как его правильно поставить на сессию». Меня даже не дослушали и ответили «Пошел ты в жопу, мы не консультационный орган, не звони сюда больше!» и положили трубку. Пришлось нанять юриста, который приходил бы пару раз в неделю и подсказывал, как работать в законном формате.

— Взятки предлагали?

— Разумеется. Однажды ко мне пришел человек и сказал «Здравствуйте, я торгую на Голубом озере, расценки я знаю, это вам!» — и дает мне пачку денег по 200 гривен. На территории котлована торговать нельзя, но он привык так решать вопросы, он так решал их до меня. Я улыбаюсь и говорю «Извините, я денег не беру». Он такой «Я понял», кладет деньги на стол, накрывает папкой и собирается уйти. Я говорю: «Нет, вы не поняли, я денег не беру. Приходите на сессию, расскажите кто вы такой и какая польза от вашей деятельности селу». Он спросил: «А сколько там депутатов?», говорю «Шестнадцать». Он побледнел, в уме пересчитал и говорит «Нееет, я такую сумму не потяну!». В итоге человек хотел легализоваться, но ему так и не дали — потому что легальный бизнес никому не выгоден, с этого кормятся очень многие: и правоохранители и чиновники.

— Почему вы продержались в должности сельского головы лишь 10 месяцев?

— Системе надоело, что я пытаюсь играть не по правилам, и мне устроили досрочное прекращение полномочий — собрали сессию и вынесли этот вопрос на рассмотрение. На сессии был цирк: мне не дали даже зачитать отчет о проделанной работе, я огласил перерыв и ушел из зала. Секретарь тогда тоже отсутствовал, но депутаты, без главы и секретаря, сами выбрали «главного» и вынесли решение об отстранении меня от обязанностей. Я проигнорировал такие незаконные решения и продолжал ходить на работу, пока в один прекрасный день меня просто не пустили в здание: вооруженная охрана преградила путь. За действия охраны, как я потом узнал, было заплачено 12 тысяч гривен из сельского бюджета. Хотя по-нормальному, если я в чем-то нарушил закон, меня должны были арестовать и судить. Кабинет тогда был опечатан, в нем остались мои личные вещи и ключи от автомобиля. Я подал в суд, но решение по нему до сих пор не принято, а Елизаветовка по сей день остается без головы. Более того — т.к. мой кабинет был опечатан, через какое-то время секретарь сельского совета за свои личные деньги изготовил печать сельсовета и пользуется ей, а прокуратура не видит в этом состава преступления. Получается, что любой желающий может заказать себе печать государственного органа — так что ли?

— Уже после этих событий была нашумевшая история с «бабушкой и котом». В чем конкретно вас тогда обвиняли?

— Поскольку в юридическом плане бигборд был абсолютно «чистым», конкретно по нему мне никаких обвинений не предъявляли. Но надо было найти хоть что-то, поэтому на меня завели два уголовных дела: одно было доведено до суда, по другому я был объявлен в розыск. Что касается первого дела, то в апреле мне предъявили обвинение по «хулиганке», этому предшествовало пререкание по медреформе с теперешним экс-губернатором.

В феврале Вилкул приезжал в Петриковский район, рассказывал, как все хорошо, я тогда встал и раскритиковал реформу, что мол до нее в Елизаветовке давалось 20 литров бензина на 100 километров, после реформы у меня не было права оплачивать бензин для «скорых» из сельского бюджета, и в результате УАЗик «скорой» получает 2 литра бензина в сутки. Он попросил выключить камеры и спросил «Зачем ты мне вообще это рассказываешь?». Началось пререкание, тогда мы друг друга не поняли. А позже произошел всем известный трагический случай, когда житель Елизаветовки умер от того, что «скорая» не могла к нему приехать — не было бензина.

После этого диалога на меня началось давление. Уже в апреле было возбуждено уголовное дело по эпизоду 2005 года «хулиганство», а после появления плаката данное дело было быстро передано в суд и сразу же вынесено два решения. Главной их ошибкой было то, что уголовное дело забыли открыть и получилось, что решения вынесли по закрытым уголовным делам. Я был одним из первых, кого так «обезвредили» — дальше был Загид Краснов, потом — мэр Новомосковска.

— А в связи с чем вас объявили в розыск?

— Второе дело, которое на меня пытались повесить — это хищение средств из Елизаветовского сельсовета в размере 4500 грн, на сегодняшний день эта сумма составляет уже 27 000 грн. Туда входит старый автомобиль Жигули, талоны на бензин в размере 600 литров, ноутбук и телефон. Телефон у меня в пользовании действительно был, но я купил его за 1 гривну по акции, и в бухгалтерских документах это указано. Что касается ноутбука, то в материалах дела он обозначен как «Интел 1.5» — такого ноутбука на планете Земля еще даже не изобрели. Кстати, большинство из того, что мне предъявляют, хранилось в сейфе моего кабинета вплоть до мая 2012 года. А дело возбудили в 2011 году. Как можно было возбудить дело, если никто не попадал ко мне в кабинет и не заглядывал в сейф? Это же бред!

О том, что я объявлен в розыск, мне говорили в прокуратуре, хотя никакой повестки мне не приходило. А после выборов я приходил увидеться с сотрудниками милиции и оказалось, что я не в розыске, и даже не обвиняемый, а вообще свидетель.

— Так у вас есть теперь судимость, или нет?

— Нет. Но то, что я не получил судимости и не оказался в местах лишения свободы — это чистая случайность, Божье провидение. Меня оправдал высший спецсуд Украины, т.к. решения были приняты по закрытым уголовным делам. Я написал заявление в генпрокуратуру касательно незаконных действий областного прокурора, но мне пришел нелепый ответ о том, что данное заявление будет рассматривать заместитель прокурора области. Это же бред — какой заместитель накажет своего начальника? В общем, я подал в суд на начальника следственного управления генпрокуратуры, посмотрим, чем это закончится. Это абсолютно не месть, я просто хочу, чтобы эта группа лиц, которая занимает высокие должности в правоохранительных органах, не ломали жизнь другим людям. В нашем государстве осудить и сломать жизнь невиновному человеку очень просто, а случаи привлечения чиновников к ответственности — единичны. В Украине ни один судья не получил уголовный срок за вынесение заведомо неправомерных решений. Жизнь меня научила, что в судах, как и в спорте, надо выигрывать нокаутом. По очкам переиграть власть невозможно. Если будет хоть один шанс на миллион, что решение будет принято не в вашу пользу — поверьте, так и будет.

— Это все беззаконие не отняло у вас желание заниматься политикой? Не захотелось «залечь на дно» и вести тихую мирную жизнь?

— Нет, не отняло. Все что не убивает, делает нас сильнее. Я учусь, набираюсь опыта. Меня поставили в условия, когда я должен защищаться по всем фронтам, вынужден идти до конца, чтобы оправдать свое доброе имя. По сути, то, чем я занимаюсь, это активное самоубийство. Тут адреналина больше чем в экстремальных видах спорта, сейчас я живу по принципу «Я твой страна режим шатал». Думаю, премия под таким названием должна присуждаться для всех смельчаков, которые рискнули восстать против системы и несправедливости и называть вещи своими именами. У нас в государстве сейчас это непозволительная роскошь. Человек, который называет вещи своими именами, рискует попасть в немилость к власти.

— Есть ли какой-то универсальный набор советов для людей, которые тоже рискнут идти по этому пути — против системы?

— Самый универсальный совет — учитесь правильно задавать вопросы и получать внятные письменные ответы. Только за письменный ответ можно привлечь человека к ответственности при создании определенного резонанса. Кроме того, стоит учитывать, что система слаба, она отторгает слабые звенья. Сегодня ты часть системы, член Партии Регионов или сотрудник прокуратуры, но при определенном правильно созданном резонансе, система отторгает «запятнанных» людей. Этим нужно пользоваться. Дух захватывает, когда пишешь первое заявление на прокурора, и после прений сторон, не будучи юристом, получаешь положительное решение суда и официальное право называть чиновника негодяем или бездельником. Но увы даже после решения суда эти люди остаются на своих должностях, их даже не увольняют. Это нонсенс нашей страны.

— Есть ли смысл тогда вообще бороться?

— Смысл есть. Вода камень точит. Когда такие люди проигрывают в судах, они крайне неуверенно чувствуют себя на должностях и более внимательно относятся к своим обязанностям. Потому что всему есть предел: один раз «прокатило», но следующий раз ты рискуешь получить клеймо неудачника. Такие решения суда реально дисциплинируют.

— Какие у вас планы на будущее? Планируете строить карьеру в политике?

— У меня сейчас два иска против генерального прокурора, одно дело в суде против начальника днепропетровской областной милиции и скоро будет два дела против областного прокурора. В ближайших планах — написать еще несколько заявлений в генеральную прокуратуру на незаконные действия различных государственных органов.

— Вы не боитесь за свою жизнь?

— Знаете, не боюсь. Мне один православный человек сказал «Максим, ни один волос не упадет с твоей головы, если на то не будет воля Божья». Я просто хочу, чтобы все было по-честному.